- Где моя кружка?
- Я не знаю.
- Я тебя спрашиваю - где моя кружка!?
- Папа , я не брал её.
- Мама не брала, ты не брал - где же она?
- Папа, я не знаю.
- Не сметь мне врать! Говори немедленно: куда ты её девал!?
     Пропала большая отцовская кружка. Это была пол-литровая кружка из белой глины скромной расцветки и с удобной ручкой. Николай Андреевич очень любил пить из неё чай. Ему даже казалось, что в этой кружке чай приобретал особенный аромат. Самое главное, что помещалось в неё ровно столько чая, сколько ему в этот момент хотелось, не больше и не меньше. Он очень любил свою кружку. Он пил из неё чай по три раза на день в течение многих лет, и вот теперь кружка пропала. Пропажу обнаружила Нина Сергеевна, когда хотела налить ему его обычную послеобеденную кружку. Кружки на месте не оказалось, и чай налили в какую-то стеклянную мерзость. В ней он оказался остывшим и пахнущим портянкой.
     Николай Андреевич не был капризным человеком. Но он служил в серьёзной должности с большой нервной нагрузкой и испытывал большое переутомление. Он давно не был в отпуске. У него стремительно нарастала депрессия, но он этого не знал и своё раздражение приписывал своему характеру. Поэтому, как мог, старался не выплёскивать зло на окружающих, а тем более на домашних, которых очень любил. Но сегодня, заведенный с утра, с трудом себя контролировал. Ему казалось, что, знай он судьбу своей чашки, пусть даже самую трагическую, ему было бы легче - умерла так умерла. А угнетающая неопределённость просто сводила с ума. Он смотрел на сына, собиравшегося в школу, таким взглядом, что Серёжа неминуемо должен был расплавиться, если бы характер имел не отцовский .
     Серёжа выдержал взгляд. Глаза его были грустны и серьёзны. Потом он опустил голову и, запинаясь, сказал:
- Прости, папа, я её нечаянно разбил... разбил и испугался... и выбросил...
- Эх ты... - изо всех сил сдержал себя Николай Андреевич. Ему было очень горько, как бывает, когда дети пытаются обмануть родителей. Это, последнее, - чувство незаслуженной обиды - сопровождало его весь оставшийся рабочий день. На его фоне все служебные неурядицы казались мельче и меньше беспокоили. Вечером, идя со службы домой, Николай Андреевич купил себе новую кружку. После ужина он налил себе чаю. Конечно, старая кружка была лучше, но в новой чай хотя бы не имел постороннего привкуса.
     Николай Андреевич размешал сахар, раздавил лимон и собрался основательно почаёвничать, но тут его пригласили к телефону. Подойдя к телефонной тумбочке, он взял в руку трубку, а чашку машинально засунул вовнутрь тумбочки. Когда разговор закончился, Николай Андреевич сунул руку за кружкой и обнаружил там две кружки: одна из них была новая, а другая - старая, та, которую днём искали и которую якобы разбил Серёжа. Она стояла далеко в глубине и увидеть её там было сложно. Тем более, что именно в тумбочку заглянуть не догадались. А зря, потому что - Николай Андреевич вспомнил! - именно он, уходя на работу утром предварительно прозванивал по служебным делам, что, собственно, и послужило его стремительному уходу. При этом кружку туда поставил он сам в точно такой же ситуации, что и вечером.
     Николай Андреевич вспомнил свой разговор с сыном и ему стало стыдно. Он взял в руку старую кружку и пошёл извиняться.
Серёжа сидел за своим письменным столом и боролся с задачником по физике. Увидя отца с такой знакомой кружкой в руках, он ничего не сказал, но стремительно и глубоко заглянул отцу в глаза.
     Николай Андреевич без слов обнял сына и прижал его к себе. Всё и так было понятно. Некоторое время они стояли обнявшись.
- Зачем же ты так сказал? - спросил, наконец, Николай Андреевич.
- Папа, когда у тебя отпуск? - ответил Серёжа.