Шура жила в Ереке. Так смешно назывался ее городок. Столичные жители назвали бы его поселком – и были бы неправы. Потому что в Ереке были не только новый клуб и двухэтажная школа, но и два магазина. В них мороженое продавалось даже зимой. Правда, не все его зимой покупали. Шура бы покупала, да мама не разрешала. - Ты не вылезаешь из ангины! – вот что она говорила в ответ на все просьбы. Мама работала на почте и очень вкусно готовила. Особенно праздничный торт «Наполеон». Готовила она его три раза в году: на дни рождения и на Новый год. Притом коржи для новогоднего торта она пекла еще 30 декабря, а Шура непременно сидела на кухне у духовки, вдыхала сладкий аромат и украдкой отламывала румяные рассыпающиеся краешки. Но в этот предновогодний вечер мама пекла коржи одна – Шура была на школьном КВНе. Притом не зрительницей, как все ребята средних классов. Дело в том, что никто в школе лучше нее не мог спеть «Песенку про белых медведей» из новой комедии, а 8-му А позарез был нужен этот номер. Вот ее и взяли в команду. Шура пела со сцены, команда подпевала, а ребята в зале смеялись и аплодировали. И когда 8-й А объявили победителем, капитан команды Юра закричал «ура!», обнял Шуру и закружил. Хорошо, что он сделал это после выступления. - Голова закружилась… - сказала подружкам бледная Шура, на негнущихся ногах сползая со сцены. Она не соврала – просто не уточнила, что голова у нее кружилась все две недели репетиций, как только к ней обращался Юра. «Он, наверное, меня дурочкой считает!» - с ужасом думала Шура, когда в ответ на любой его вопрос, покраснев, лепетала что-то нескладное. Юра же в тот вечер стал героем школы. Десятиклассники хлопали его по плечу, девочки оглядывались вслед, а директор Карл Трофимович – Шура сама видела – пожал ему руку. В тот вечер школа бурлила, ребята не спешили расходиться по домам и то и дело бегали смотреть на красавицу-елку, которую устанавливали в холле на втором этаже. На следующий день в школе ожидался маскарад для средних, а затем новогодний бал для старших классов. Утро 31 декабря началось замечательно: из кухни доносился запах заварного крема. Шура с остервенением чистила зубы у рукомойника и прикидывала, сколько крема останется на стенках кастрюли – его мама разрешит съесть прямо сейчас. Рядом, на дверце старого шкафа, висел любимый ее марлевый костюм снежинки. Мама сшила его еще три года назад, и он постоянно вызывал у Шуры чувство праздника. Даже летом, когда, вдыхая нафталин, она натыкалась на него в шкафу. Жаль, что его нельзя было надеть прямо сейчас – с утра их класс наряжал елку. На улицу Шура выбежала, не застегнув старую шубку – школа была в двух шагах. Слепило низкое солнце, в воздухе искрился мелкий снежок. Он не падал, не кружился, а висел в безветрии, смеясь и радуясь белой зиме. Заварной крем задержал-таки Шуру, класс был уже в полном сборе. Расклад был привычный: мальчики, сидя верхом на партах, играли в морской бой, а девочки, шушукаясь, прилежно клеили из картона и фольги игрушки на елку. - Переезжает, говорю вам! – косясь на мальчиков, сипела Капленко. – Сегодня, в область. Уже машина за вещами приехала. - Да не может он так вот ни с того, ни с сего уехать! Он бы сказал… - Маша оглянулась. – Вот хоть у Шуры спросите! - Кто переезжает? – у Шуры вдруг нехорошо похолодело в животе. - Да Юрка Ржевский! Ты же у него в команде была! В классе вдруг потемнело. Шура, держась за крышку, осторожно села за парту. Однако пауза не повисла - в классе появилась Марьяна и тут же навела порядок. Через полчаса девочки уже дорезали последние звездочки, мальчики их тут же клеили, а Шура с Машей бегали вешать игрушки на елку. Пока плотник Викторыч не принес стремянку, вешали на нижних ветках, то и дело оглядываясь на темное окно. В нем елка выглядела нарядней и таинственней. У девочек осталось уже по две только золотистых шишки, когда в коридоре послышались тяжелые шаги. В холл, насвистывая «Белых медведей», вошел Карл Трофимович. В руке у него была связка шоколадных конфет на ниточках, и сладкие украшения эти он стал развешивать между игрушками, казалось, не замечая подружек. Только когда была повешена последняя конфета и Маша громко проглотила слюну, директор повернулся к ним, подмигнул неожиданно и ушел. - Ой, Шура, – жарко зашептала Маша, не сводя горящих глаз с конфет. – Что я тебе скажу!.. Знаешь, как Капленко арифметику сдала? Загадала желание перед Новым годом, а потом конфету съела. С елки, между прочим. Говорит, что из-за конфеты оно и сбылось. Машка за сладкое могла от матери родной отказаться – это все девчонки знали. Поэтому в другой раз Шура не повелась бы на Машкину провокацию… Но Капленко, действительно… Марьяна говорит, что была в прединфарктном состоянии. Болтаясь где-то между «двойкой» и «единицей» по арифметике, Капленко на заключительном уроке так оттарабанила теорему Пифагора, что сам Пифагор бы прослезился. Как это могло случиться?.. - Загадываем! – Машка схватила ближнюю конфету и потянула. Казалось, елка накренилась… Как вдруг за спиной у девчат кто-то негромко кашлянул. Машу как ветром сдуло, только конфета осталась раскачиваться на ветке. Шура осторожно оглянулась… никого не было. Оглушенная биеньем своего сердца, она взялась за конфету. Та была большая и прямоугольная – «Мишка на Севере». Шура даже разглядела, что обертка на ней была какая-то затертая… Не срывая конфету, как это часто делалось дома, Шура развернула обертку и вытащила шоколадную плитку. С пустой бумажкой поднялась ветка – на маминой елке к 1 января все веточки с конфетами смотрели вверх. Шура плотно зажмурилась, беззвучно пошевелила губами и сунула «Мишку» в рот. Однако почувствовать вкус шоколада не успела – в холл вывалил весь 7-А. Пора было идти по домам переодеваться. Дома Шура повздорила с мамой по поводу маскарадного костюма. - Шура! Ты ж не в третьем классе – неужели не понимаешь? – в голосе мамы звенели металлические нотки. – На улице не пурга даже, конец света! У нас машина в область не пошла! (Шура радостно посмотрела в окно) Девочки с Дальней мельницы, думаю, вообще не придут… В общем, так – «снежинку» берешь на плечиках - я ее укрыла – и переодеваешься в школе. Шура, шурша накрахмаленной «снежинкой», шла по пустому темному коридору и ей хотелось взлететь. Школьный коридор, такой обрыдлый в будние дни, сейчас был таким родным и …многообещающим. Вот сейчас, как только коридор повернет влево, будет ярко освещенный холл, а там… Послышались первые аккорды «Червоной руты» - играл школьный ансамбль. Шура радостно засмеялась и влетела в холл. На ритм-гитаре играл Юра… Когда Юра пригласил ее на танец и подружки дружно зашушукались, Шура украдкой посмотрела на заветную ветку – та сгибалась под тяжестью шоколадного «Мишки».
