Матушка моя, царствие ей небесное, чистюлей была до паранойи. Такой чистюлей, что родная ее сестра (царствие небесное и ей тоже), работавшая всю жизнь средним медицинским персоналом, говаривала, приезжая к нам погостить: Берта, у тебя в доме чище, чем у меня в операционной! Этот мамин дёзмач с тем, что она считала грязью, наложил неизгладимый отпечаток на все мое и так не особенно буйное детство - оно постоянно прерывалось поисками и находками неведомо откуда взявшейся пыли в самых неожиданных для меня-ребенка местах.
Но время шло, я подрастал, ломался голос, однажды наступил выпускной бал, и детство мое закончилось, а с ним вдруг закончились ежедневные протирания пыли, пылесошенья (так, да?) два раза в неделю и генеральные уборки каждую субботу. Как я тогда считал - наконец то отмучился.

Отнюдь. Время все расставило по своим местам. Ненависть к пылесосу и обоим тряпкам (для протирки пыли и для мытья пола) потихоньку сошла на нет, зато мой наметанный за годы глаз замечал фантики, какие-то крошки и следы пыли (морковку можно сеять! (с)) в таких местах, куда средней хозяйке (средней - не значит плохой!) и в голову не пришло бы заглянуть. И этот навык, приобретенный мной чуть ли не с младенчества, начал исподволь отравлять мою дальнейшую недетскую уже жизнь.
Но все же в чужой монастырь со своим уставом ни ни. Поздно ли, рано ли, появилось и у меня свое жилище, свой дом, место обитания меня и моих близких. Пожалуй опущу описания моих страданий за все последующие, теперь уже прошедшие, с обретения годы, когда и убираться во всю мощь было лень, и высоко задранная матушкой планка порядка — орднунга — не давала спокойно сознавать наличие пыли на верхнем обрезе двухметровой дверцы платяного шкафа. А ведь это самое очевидное из всех возможных мест ее накопления.
В конце концов все нивелировалось. Теперь я, как и многие другие, генералю от случая к случаю - Бог с ней, с пылью. Пожив на свете некоторое время, уже и звезд-то с Луной на небе не замечаешь, не то что там не протертый верхний обрез дверцы платяного шкафа.

Вернусь-ка я к теме дневника. Вчера сидя на табурете за вечерним чаем и оглядывая небольшую свою нынешнюю кухню, понял я, что пора уже. Пора уже сделать тщательную уборку. Ибо сильно уже мы засрались, пардон. Особенно вокруг плиты, где самая готовка идет. А поскольку сегодня у меня выходной, а завтра работать вроде как нельзя, то и запланировано это мероприятие было на сегодняшний день. Как запланировано, так и приступлено - я человек в достаточной мере ответственный.
Что хочу сказать — за три с небольшим часа оттер практически все: начал с карнизов для штор, потом постепенно спускался все ниже и ниже и закончил ножками табуретов. Пол само собой тоже вымыл.
Лампочку пришлось еще потом поменять со ста пятидесяти ватт на сотку — хватать стало освещения (экономия электроэнергии кстати, в кризис должно быть злободневно). Оставалось побелить потолок, но этого я не стал делать, ибо ремонт и на работе меня утомил донельзя уже, да и если белить, то с этого начинать надо было.

Сейчас доберусь и до мойвы уже.
Супруга работала сегодня допоздна, поэтому решать задачу приготовления ужина досталось мне, как впрочем и задачу придумывания, чего бы такого приготовить. Придумалось мне еще днем: бродил по магазину рассеяно, взгляд упал на мойву в рыбном отделе, мысль шевельнулась вяло — что-то мы ее и не жарили вроде ни разу, только в пирог. Вот так эта мелкая рыбешка и была куплена в количестве примерно одного килограмма. Ну и само собой ее надо стало почистить перед тем, как поджарить. В качестве гарнира наварил целую кастрюлю целой картошки, получилось по моему мнению неплохо. По крайней мере Мишка наш поел с удовольствием, а он привереда в отношении еды.

Так вот, господа и дамы, хочу отметить, что чистка одного килограмма мойвы и генеральная уборка кухни (или того хуже - квартиры) — все это одного поля ягоды. Все это совершенно бессмысленные, бесперспективные, не замечаемые окружающими и не приносящие никакого внутреннего удовлетворения занятия!

Сейчас вот еще дневник допишу и — наконец-то наступит личное время!